* * *
Истончилась грань между жизнью этой и жизнью той.
И уже в глаза мне из зеркала смотрит тень.
Я смиренно свыкаюсь с навязанной суетой,
Свои дни сосчитанные жертвуя пустоте.
В перевернутой комнате - небо под головой.
Звезды, путаясь в простыне, мешают уснуть.
Пуповина судьбы, натянутая тетивой,
Не дает до срока прервать намеченный путь.
Пересилить ее бы - переселиться за грань...
Вот и лунный свет бесследно смывает загар
С меня - или со мной - а может быть, всё не то...
...постепенно свыкаюсь с навязанной пустотой.
* * *
Ты меня осуждаешь? Какая беда!
Пусть последние листья с дождем облетают…
Ты не чувствуй вины за собой. Иногда
Я за что-нибудь тоже тебя осуждаю.
Ты скучаешь по мне? Невеликая боль!
Привыкай по ночам разговаривать с эхом.
Может, в буднях тоски я вернусь за тобой,
Расставляя в пространстве межзвездные вехи…
Ты меня забываешь?.. Постой. Не спеши.
Твой ли парус в закатном тумане алеет?..
Ты меня забываешь? Не мучай! - Скажи!
Я иначе продлить эту боль не сумею…
* * *
Провести с тобой час…
Не отняв влажно-тёплой ладони
Ни на миг от твоей. Что потом - и представить невмочь.
Думать: мир – только мелом набросок на старом картоне,
И, предав этот призрак огню,
Провести с тобой ночь.
Провести с тобой ночь,
Отключив все будильники в доме.
Ты в объятьях дыханье моё сбереги, удержи!
Расплескаться по лунной постели в стыдливой истоме,
И, проспав запоздавший рассвет,
Провести с тобой жизнь…
* * *
Мой огонь не нашел для себя очага.
Мну ногами бесплодные комья земли.
Проливного дождя клянчу у четверга –
Лодка времени встала давно на мели.
Я учусь признаваться себе в неудачах.
Восхожденье на дно – посвященье в себя.
И все реже я лгу.
И все чаще я плачу,
Золотыми печатями сердце скрепя.
Ах, молчанье! Ты дорого мне обошлось.
Раздала я кочевникам слов серебро.
Так, казалось бы, легче.
Но вновь – тяжело.
Я ищу, где во мне затерялось добро…
* * *
Стеариновый свет.
С пеплом дурных примет
Перемешана пыль.
Ночи, продетой сквозь
Позвоночника ось,
Черный чадит фитиль.
Воспаленной свечи
Опадают лучи -
Тени собственной вслед.
Для дверного звонка –
Лучше чем тишина,
Верно, музыки нет.
* * *
Растерял Один руны.
Грядущее под вопросом.
Обветшалые струны незрячий измучил бард.
Но полынью лунной прорастает звездная россыпь, -
Я не смею коснуться горького серебра.
Над фиордом рассвет. Обагри моей кровью берег.
Если жертвуешь мной – вознеси эту боль богам.
Ну и пусть развеяна сила моя. Теперь я
Стану тенью – тебе, и проклятьем – твоим врагам.
В облаках – золотая крепость. О, солнце-зодчий,
Отвори врата всем покинувшим кайнозой!..
Я прошла свой путь по замшелым следам пророчеств,
На лице твоем – на мгновенье – застыв слезой.
* * *
О любви былой
Не жалея,
О судьбе иной
Не моля,
Я иду по стылой аллее,
Под ногами стонет земля.
Золотой иглой
Залатаю
Отболевшую душу свою.
Ни за что тебя не прощая,
Я ни в чем себя не виню.
Зачадит лампада от хвори
Той бессонницы, что навек:
Мой удел тобой заговорен.
Я считаю зарубки вех.
От грядущего отрекаясь,
В пепле прошлое схороню.
Ни за что себя не прощая,
Я ни в чем тебя не виню.
* * *
Сгореть. И рассыпаться пепельным столбиком.
Обратной мелькнуть стороною медали,
Забыться в ночи незапятнанным обликом,
Пролиться дождем в незапамятных далях.
Спуститься в апрель, не касаясь ступеней,
Сгустившись, как капля, сорваться с карниза.
Себе исповедаться в тайных сомненьях,
В своих мимолетных весенних капризах…
Устать от себя. Наконец. Окончательно.
Завесить зеркальную заводь туманом…
Замкнуть свое сердце. Изъять. Опечатать.
Дотла догореть!
Мне не больно – как странно…
* * *
Уходя, оставь мне хотя бы
Тень свою, голос ли, эхо.
Я возьму их с собой в сентябрь
И забуду, что ты уехал.
Не прощаясь, черкни мне адрес
На ладонях кленовых листьев.
Или просто замри в стоп-кадре
На скрижалях забытых истин,
Там, где я навсегда останусь,
Вечным символом одиночеств,
В полутени и полутанце,
На границе последней ночи…
Исцеляет любые раны
Золотая зола заката.
Почему ты уходишь так рано?
В чем, ответь мне, я виновата?
Уходя, оставь мне хотя бы
Тень свою…
* * *
Прошу я тебя об одном: обещай мне…
Затоптаны в пепле опаловом крылья.
Не тот континент мы с тобою открыли,
И имя ему не любовь, а прощанье,
Оно затянулось и длится, и точит
Усталого сердца отверженный камень.
Пределы разлук не измерить шагами
И чтобы забыть, недостаточно ночи
С другим…
Я стираю – зачем? – с циферблата
Безмолвные числа – пустая забота,
Скребутся о слух обреченные ноты,
И в паузах тают, как прошлого даты.
Отпразднуй же их безмятежно. А мне бы –
Успеть лишь на шаг замереть от обрыва…
Оставлю себе сердоликовым небом
Полет...
Обещай мне, что будешь счастливым!
Пожалуйста…
* * *
Ах, зачем целовать меня?
Ах, зачем целовать…
Акварелью на ватмане
Прорисован едва
Невесомый, расплывчатый
Город в сизом огне…
По случайной привычке ты
Вновь приходишь ко мне.
Ни любви, ни отчаянья…
Грею я на ветру
Остывающим чаем
Кисти хрупкие рук…
Исцелована в клочья.
Ни вражды, ни любви.
Ах, зачем многоточием
Поцелуи твои?..
* * *
Разоренные гнезда дворянские…
Поминально застыл небосвод.
Зарастает болотною ряскою
Дежа вю их дворцовых высот.
Недоступное, светлое, давнее
Сметено штормом огненных бурь.
Расплескалась в небесном молчании
Гордой крови шальная лазурь.
Память прадедов – вешняя вотчина –
В сухостое седом бурьянов.
В окнах инея ночь оторочена
Горькой вязью пророческих снов.
Гаснет груда лампад исковерканных.
Век спустя минул траура срок.
Это я – у разбитого зеркала –
Примеряю терновый венок.
Еретическое
Взгляд ищет опоры,
как падающий – плеча.
Словно самой себя
утрачена часть.
Срывается голос
с губ, уставших молчать,
Как будто зовёт он
Бога или врача.
И время-хирург
по живому латает ран
тайнопись –
еретический иконостас;
Поверь, я мудра:
не из ребра, из бедра
была рождена, помнится,
в яблочный Спас.
О, Взрастивший Познание,
где ты теперь?
Мякоть греха
какой точит червь, скажи?
А я оставляю в храм
Нараспашку дверь,
Его покидая,
Я возвращаюсь в жизнь…
